Концерт для хора в 10-ти частях Георгия Свиридова на стихи Александра Пушкина "Пушкинский венок" в исполнении Новосибирского камерного хора под управлением Владимира Минина. 1980 год.
#mus@galerie #note@galerie #sviridov@galerie #pushkin@galerie
Через сорок лет после первого цикла на стихи Пушкина Свиридов снова приходит к его поэзии, выражая через нее и свое понимание жизни, искусства, культуры, свой талант и мастерство — всё, чем обогатился его жизненный и творческий опыт за эти долгие годы. Первый вокальный цикл открывался печальной осенней элегией «Роняет лес багряный свой убор», хоровой концерт — сияющим «Зимним утром», торжественной прелюдией в духе пушкинской эпохи и приветливым приглашением в мир пушкинской поэзии. Это утро дня, утро года, утро жизни — с него начинается плетение «Пушкинского венка». I часть по своему облику более всего отвечает жанровому обозначению. В ней с первых звуков рождается атмосфера праздничной блестящей концертности.
Свиридов назвал свое сочинение хоровым концертом. Но эта форма имеет мало общего с традиционным русским хоровым концертом, каким он известен по произведениям Д. Бортнянского и М. Березовского. Скорее, композитор продолжает развивать открытое им самим в прежних сочинениях: мир произведения рождается из множества граней. Здесь всё на контрастах: сияние утра и сумрак ночи («Зимнее утро» и «Восстань, боязливый…»), пышная вакхическая здравица («Греческий пир») и сосредоточенный уход в себя («Зорю бьют…»), русский фольклор («Колечушко, сердечушко») и прихотливая восточная орнаментика («Камфара и мускус»), И как в жизни, эти картины, состояния, впечатления, раздумья перекликаются, скрещиваются, дополняют друг друга.
Какие здесь разные оттенки любви: от нежного юношеского чувства в «Наташе», утонченной «европеизированной» застольной в честь возлюбленной («Мери»), через драму и горести разлуки до иронии над старческой влюбленностью («Камфара и мускус»). Десять разноликих, сплетенных в пестрый венок частей объединены одним основным чувством — гармонией. Впрочем, лучше всего об этом сказал сам композитор: «Пушкин жил в исключительно бурное время, богатое крупнейшими событиями и грандиозными потрясениями. Это была эпоха Великой французской революции и наполеоновских походов, эпоха Отечественной войны 1812 года и восстания декабристов. Именно в такие бурные времена возникают особо гармоничные художественные натуры, воплощающие в себе высшее устремление… к внутренней гармонии человеческой личности в противовес хаосу мира. Таким было искусство древних греков, …европейского Возрождения, таким был наш Пушкин. Эта гармония внутреннего мира соединена с пониманием… трагичности жизни, но в то же время она является преодолением этого трагизма. Стремление к внутренней гармонии, сознание высокого предназначения человека — вот что сейчас особенно звучит для меня в Пушкине».
Свиридов всегда вступает в сложные, истинно творческие отношения с поэтами, на стихи которых писал свои произведения. Так случилось и с текстами для «Пушкинского венка». Композитор взял стихотворения разных лет, от юношеских до 183 6 года. Среди них — известные, когда-то положенные на музыку (на «Мери» написан романс Глинки; «Эхо» музыкально интерпретировали Римский-Кор- саков, Танеев, Гречанинов; фрагменты двух неоконченных стихотворений Пушкина «Стрекотунья белобока» и «Колокольчики звенят» соединены уже были в свое время Мусоргским в романсе «Стрекотунья белобока»), Свиридов добавил к ним поэтическую строчку из черновика поэта «Вези, не жалей, со мной ехать веселей!» (в финале своего хорового концерта) и мало или совсем неизвестные строки, найденные в поэтических набросках и фольклорных записях Пушкина. Соединенные вместе, они составили стройную композицию, где и день и год совершают свой круг, и жизнь человеческая проходит разные стадии.
В самом деле, открывшийся «Зимним утром» день постепенно склоняется к вечеру («Греческий пир»), все глубже погружается в ночную тьму и возрождается в новом утре (переход от части «Восстань, боязливый…» к финалу «Стрекотунья белобока»). Так же и год от зимы движется к осени («Вянет, вянет лето красно, улетают ясны дни…» — в «Наташе») и — опять к зиме, но уже новой и небывалой. При этом части соседствуют друг с другом в контрастах настроений и состояний (ясно заметен ритм нарушения гармонии и снова ее восстановления): за радостью и светом «Зимнего утра» — печаль и одиночество в «Колечушке-сердечушке», затем опять светлая и восторженная «Мери», а после нее — первое глубокое философско-поэтическое размышление о месте Поэта в мире — «Эхо», напряженность которого разрешается уравновешенной гармонией «Греческого пира». После «Пира» и единственной здесь сатирической части-отступления «Камфара и мускус» возобновляется череда контрастных настроений.
1. «Зимнее утро»
2. «Колечушко, сердечушко»
3. «Мери»
4. «Эхо»
5. «Греческий пир»
6. «Камфара и мускус»
7. «Зорю бьют…»
8. «Наташа»
9. «Восстань, боязливый…»
10. «Стрекоту?6?
